moralis

Представьте саванну три миллиона лет назад: стая предков-хомо, где выживание – не удача, а хитрая партия в статусные игры, где альфа распределяет плоды и мясо не из щедрости сердца, а как эволюционный алгоритм кооперации, чтобы слабые не взбунтовались, а сильные не растратили силы на бесконечные стычки. Это зарождение морали – не божественный дар, а когнитивный хак, выкованный в лимбической системе: окситоцин вспыхивает как сигнал «мы вместе», а префронтальная кора, по данным нейроэволюции, взвешивает reciprocity – «я тебе, ты мне» – превращая хаос индивидуального эгоизма в распределительную сеть популяции. Научно-популярно говоря, это как Prisoner's Dilemma в дикой природе: предательство выигрывает в миг, но кооперация, маскирующаяся под «справедливость», обеспечивает долгосрочный рейтинг в социальной таблице лидеров, где мораль emerges не как абстрактный идеал, а как эмоциональный якорь, формирующий схемы мышления, чтобы группа не распалась, как карточный домик под ветром голода.